Для TenKetsu
Исида/Орихиме, "Семейная идиллия". Драббл.
Исида/Орихиме, "Семейная идиллия". Драббл.
Урью любил такие теплые осенние вечера, когда можно прийти с работы вовремя, сесть в любимое мягкое кресло и насладиться чтением свежей газеты. Когда тишину нарушает лишь тиканье старых часов. Когда беспокоиться следует только о том, что ужин сегодня готовит Орихиме, потому что «Милый, ты устал, я сама! Нет, нет, не беспокойся, я справлюсь!». В конце концов, будет повод выбраться семьей в ресторан. Пустые появляться не собираются, шумное семейство Куросаки в гости не нагрянет, дети притихли в другой комнате. Семейная идиллия просто. Кстати, что-то они слишком притихли…
Стоило только об этом подумать, как, повинуясь незыблемым законам мироздания и подлости, за стенкой раздался жуткий грохот. Исида не спеша отложил газету, встал и медленно направился в соседнюю комнату.
Значит, антикварная китайская ваза, подаренная дедушкой Рюукеном на новоселье? То-то звук был такой насыщенный. Как в обратной съемке осколки соединялись, срастались без всяких следов, а цветы и даже вода с пола возвращались на место, повинуясь силам щита отрицания. По обе стороны от него, вытянув маленькие ладошки, стояли дети. Черноволосая девочка и рыженький мальчик, совершенно не похожие, даром что двойняшки. Но на их лицах застыло одинаковое сосредоточенное выражение лица. Совсем как у Орихиме, когда она кого-нибудь лечила. Дети, увидев вошедшего отца, виновато насупились. Урью поправил очки и приготовился прочитать длинную педагогическую лекцию о поведении дома. Разумеется, сделать это ему не дали.
- Он первый начал!
- Неправда! Она забрала моего зайца!
- Ты сам мне его дал!
- На чуть-чуть! Ты не хотела отдавать!
- Ах так! Ну ты у меня сейчас получишь!
- Это ты получишь!
Исида и глазом не успел моргнуть, как дети сгенерировали луки и, гневно сверкая глазами, выстрелили друг в друга. Стрелы столкнулись посреди комнаты и живописно разлетелись в разные стороны. Одна попала в книжный шкаф, подпалив парочку томов, другая угодила в новенький телевизор. Сообразив, что сделали, дети поспешили придать лицу виноватое выражение. Исида схватился за голову.
- Что вы тут опять натворили? – на пороге возникла встревоженная Орихиме. Руки ее были густо измазаны сгущенкой, что не могло не настораживать. Урью точно помнил, она собиралась готовить курицу.
- Сколько раз я говорила вам не стрелять дома! Ничего, сейчас мама все поправит, - Орихиме наспех вытерла руки о фартук и раскинула щит отрицания на всю комнату, залив ее теплым желтым светом.
Исида видел, как восстанавливается мебель и высыхают детские слезы.
Исида чувствовал, как перестает болеть спина и лицо снова становится гладко выбритым. Как душа наполняется теплом и спокойствием. Силы Орихиме очень увеличились после родов.
Все-таки, Исида любил такие тихие семейные вечера. Дети улыбались, чувствуя, что буря миновала. Орихиме заканчивала колдовать над комнатой. Доносящийся с кухни запах возвещал о том, что ужинать они сегодня будут в ресторане.
Урью любил такие теплые осенние вечера, когда можно прийти с работы вовремя, сесть в любимое мягкое кресло и насладиться чтением свежей газеты. Когда тишину нарушает лишь тиканье старых часов. Когда беспокоиться следует только о том, что ужин сегодня готовит Орихиме, потому что «Милый, ты устал, я сама! Нет, нет, не беспокойся, я справлюсь!». В конце концов, будет повод выбраться семьей в ресторан. Пустые появляться не собираются, шумное семейство Куросаки в гости не нагрянет, дети притихли в другой комнате. Семейная идиллия просто. Кстати, что-то они слишком притихли…
Стоило только об этом подумать, как, повинуясь незыблемым законам мироздания и подлости, за стенкой раздался жуткий грохот. Исида не спеша отложил газету, встал и медленно направился в соседнюю комнату.
Значит, антикварная китайская ваза, подаренная дедушкой Рюукеном на новоселье? То-то звук был такой насыщенный. Как в обратной съемке осколки соединялись, срастались без всяких следов, а цветы и даже вода с пола возвращались на место, повинуясь силам щита отрицания. По обе стороны от него, вытянув маленькие ладошки, стояли дети. Черноволосая девочка и рыженький мальчик, совершенно не похожие, даром что двойняшки. Но на их лицах застыло одинаковое сосредоточенное выражение лица. Совсем как у Орихиме, когда она кого-нибудь лечила. Дети, увидев вошедшего отца, виновато насупились. Урью поправил очки и приготовился прочитать длинную педагогическую лекцию о поведении дома. Разумеется, сделать это ему не дали.
- Он первый начал!
- Неправда! Она забрала моего зайца!
- Ты сам мне его дал!
- На чуть-чуть! Ты не хотела отдавать!
- Ах так! Ну ты у меня сейчас получишь!
- Это ты получишь!
Исида и глазом не успел моргнуть, как дети сгенерировали луки и, гневно сверкая глазами, выстрелили друг в друга. Стрелы столкнулись посреди комнаты и живописно разлетелись в разные стороны. Одна попала в книжный шкаф, подпалив парочку томов, другая угодила в новенький телевизор. Сообразив, что сделали, дети поспешили придать лицу виноватое выражение. Исида схватился за голову.
- Что вы тут опять натворили? – на пороге возникла встревоженная Орихиме. Руки ее были густо измазаны сгущенкой, что не могло не настораживать. Урью точно помнил, она собиралась готовить курицу.
- Сколько раз я говорила вам не стрелять дома! Ничего, сейчас мама все поправит, - Орихиме наспех вытерла руки о фартук и раскинула щит отрицания на всю комнату, залив ее теплым желтым светом.
Исида видел, как восстанавливается мебель и высыхают детские слезы.
Исида чувствовал, как перестает болеть спина и лицо снова становится гладко выбритым. Как душа наполняется теплом и спокойствием. Силы Орихиме очень увеличились после родов.
Все-таки, Исида любил такие тихие семейные вечера. Дети улыбались, чувствуя, что буря миновала. Орихиме заканчивала колдовать над комнатой. Доносящийся с кухни запах возвещал о том, что ужинать они сегодня будут в ресторане.